Разведчик Нацгвардии: Боевики вспарывают живым солдатам животы

Солдат  Украины Евгений Мокрый – на войну пошел добровольцем, попал в разведроту Нацгвардии. Он невысокого роста, коренастый и резкий, точный в движениях. Считает себя «потомственным украинцем», но говорит на русском языке – потому что так «в семье принято»
- Украинским я тоже владею, но думаю на русском, – пожимает плечами. – Дело ведь не в языке. Даже если я завтра начну говорить на старославянском, Путинское ТВ все равно будет называть меня фашистом. Потому что я хочу жить в стране, где действуют законы, где нет криминала. И потому, что я воюю за свою страну, землю.
Евгений рассказал о битвах под Славянском, таксистах-стукачах и о том, зачем украинским солдатам вспарывают животы…
Евгений Мокрый показывает военный билет. Пуля 5.45 оставила в нем аккуратную круглую дырочку: «военник» был в плечевом кармане. Пуля продырявила форму, картон документа и даже не зацепила разведчика…
- В ближайшее время вы опять собираетесь на войну. Уезжаете из спокойного Киева…
- У нас нет другого выхода – мы должны отстоять Украину. Или погибнуть. Иначе боевики придут к нам в Киев. И тогда он не будет спокойным. А у меня здесь семья. Я не хочу, чтобы эти мрази угрожали моим близким…
- Украинские солдаты  рассказывают про ужасы плена у боевиков. Говорят – лучше пуля, чем плен…
- Нашему парню вскрыли живот и засыпали рану солью. Сбросили в яму для трупов, сверху – мешок с песком, чтобы не выбрался. Вы представляете, как он умирал, что чувствовал, о чем думал, если вообще мог думать, умирая в этой яме? Я не представляю. Не могу и не хочу представить. Поэтому да, – пуля лучше.
- Как это «вскрыли живот»?
- Разрезали ножом, чтобы кишки было видно. Человек от таких ран умирает очень долго.
- А вы пленных, если будет такая возможность, возьмете?
- А куда денешься – мы же не боевики, а нормальные солдаты. Но, будь моя воля, я бы не брал. Хотят в Россию перейти? Пусть в белых тапках переходят. Или тикают, пока я их не поймаю.
- Кем вы были в мирной жизни?
- Заместитель директора киевской строительной компании. Но это не важно. В Нацгвардии есть люди разных профессий – от бизнесмена до программиста. Главное – что все они готовы отдать свою жизнь за Украину.
- Как вы попали на войну?
- Мне надоело, что кто-то вытирает об мою страну ноги, надоело, что террористы убивают моих сограждан и чувствуют себя хозяевами на моей земле. Я пошел добровольцем. «Срочку» служил в ВДВ, но опыта боевых действий у меня не было. Я никогда не думал, что мне, мирному украинцу, придется воевать. Еще полгода назад представить не мог. Но потом пришло понимание: если боевиков не остановить, они в Киев придут. Это для меня недопустимо…
- Как ваша семья отнеслась к тому, что вы – и на войну?
- Я поставил их перед фактом. Зашел, попрощался, мол, в командировку, по работе. Из армии уже позвонил, сказал, где нахожусь.
- Страшно было под Славянском?
- Когда попадаешь под первый обстрел, реально боишься, вздрагиваешь от любого взрыва, хлопка, а через неделю остается только небольшой страх. Уже действуешь спокойно, хладнокровно. А в первый день мы даже окопы дорыть не успели – начал снайпер по нам работать, пару мин легло.
- С кем пришлось воевать? Кто враг?
- С той стороны работали «профи» – делали все по тактике: подошли, отработали по блокпосту, сменили тут же позицию, опять отработали… Они знали, что у нас не было серьезных приборов ночного видения, что, кроме нашего БТРа «четверки», никто ничего не видит. Поэтому обстреливали нас по ночам. И в атаки шли по темноте. Мы отвечали. Боевики подкрадывались к нам в камыше, который был вокруг блокпоста. Так вот скоро в камыши зайти было нельзя. Там столько трупов боевиков, вонь такая, что выворачивало просто.
- Среди местного населения Славянска были стукачи боевиков?
- 80% процентов таксистов в Славянске были стукачами. Едут, снимают на регистратор наши позиции. Один даже остановился, высунулся из окна: «Стоите? Ну, ничего-ничего. Скоро вам здесь п… а наступит». И уехал. Но были другие. Бабушка старенькая-старенькая, принесла 200 граммов меда в пол-литровой баночке и стакан молока. Это все, что у нее было. Принесла на блокпост. Нет, мы не взяли. Тогда уже волонтеры наладили поставку продуктов, и мы сами помогали местным, тем, кто приходил на блокпост и говорил, что нечего кушать.
- Тяжело было в первый раз в человека стрелять? 
- Нет. Я не за деньги воюю, я свою страну защищаю. Иногда мне снятся мои «двухсотые», которых я собственноручно снял. Но совесть меня не мучает.
Источник: ІНФОРМАТОР.su

Читать далее: IPnews

---

---