«Я украл 15 миллионов у друга Путина» — история американца, который уехал в Москву и потерял всё

Позвольте мне представиться. Я  - заключенный калифорнийской федеральной тюремной колонии обычного режима, где мне предстоит провести 50 месяцев. В течение 11 лет доэтого, я жил и работал в Москве. Я был адвокатом у так называемых олигархов — невероятно богатых и коррумпированных российских бизнесменов с миллиардными состояниями, которые процветают в окружающем российского президента Владимира Путина мире (а иногда выпадают из него).
В октябре 2001 года, окончив юридический факультет Колумбийского университета и проведя несколько лет на каторжной работе в нью-йоркских юридических фирмах, я вместе со своей женой отправился из Нью-Йорка на Дикий Восток — в Россию. Я не просто сбежал от пыли и нью-йоркских развалин после 11 сентября; я искал богатства и славы в хаосе постсоветской России. Но на поездку туда меня вдохновило нечто большее, чем долларовые купюры. До юридического факультета я прожил там год, работая идеалистическим исследователем демократических институтов в Московском центре Карнеги. Именно там, организуя конференции с Михаилом Горбачевым, Борисом Ельциным и прочими российскими знаменитостями, я познакомился со своей русской женой.
Так что на этот шаг меня в значительной степени воодушевил мой идеализм, мечта о едином мире, о союзе долгое время разделенных народов и стран, о великом процветании демократии. Я ошибался? Может быть. Хотел поймать журавля в небе? Возможно. В свете последующих событий именно так оно и было. Но в то время я по-настоящему верил, что развитие России обещает ей расцвет демократии, либерализм и единение с Западом в великом альянсе. Я думал, что смогу внести свою небольшую лепту и помочь Западу соединиться с Востоком на международном поле бизнеса и коммерции.
Теперь все это ушло, как и мое личное стремление к богатству и славе. Сегодня в тюрьме не только я, но и россияне. В тюрьме Владимира Путина.
Я признаю, что в нынешнюю эпоху российского недовольства, вторжений в Украину и внутренних репрессий мои прежние устремления кажутся безмерно наивными. На самом деле, к тому времени как я в середине 2000-х вступил в союз с моим первым олигархом, представляя его интересы и заключая их в защитные объятия западной юридической фирмы, предупреждение звучало уже довольно громко. Я просто не обратил на него внимания.
Свое решение я оправдывал практическими соображениями. Олигархи заставили вращаться русский мир, так почему бы не присоединиться к ним и не влиять на ход событий изнутри, помогая им делать не только плохое, но и хорошее? Но кроме того, меня очаровала загадочность этих людей, их власть и их огромные деньги. Моим первым олигархом был круглый голодный мужчина с порочными склонностями и двумя домами во Франции и в Москве. Свои первые миллиарды он сделал на нефти, но затем ушел, как и полагается олигархам, в более прибыльное дело, а именно, в сферу развлечений. Я работал главным юрисконсультом в его холдинговой компании развлечений (а это высокая должность для молодого юриста). Там я водил дружбу с российскими и иностранными звездами, а также поддерживал контакты с ведущими студиями Голливуда и их руководителями, закрывавшими глаза на закулисные дела моего босса в надежде на доступ к его пухлому кошельку и его обширные связи. А дела у этого человека были серьезные: он являлся пропагандистом Путина.
Позднее, соблазнившись высокой зарплатой и не слушая предостережения друзей, я перешел к другому олигарху, который в то время был самым влиятельным и богатым человеком в России: к Олегу Дерипаске. Этому человеку запрещен въезд в США из-за подозрений в его связях с организованной преступностью. Формально я числился в его крупнейшем холдинге, но на самом деле мотался по всему миру в частных самолетах, занимаясь тем, что я зачастую считал коррупционными сделками. Я помогал ему придумывать схемы для тайного приобретения компаний, для расчетов с политиками и для уклонения от налогов. Я проводил время на его виллах в Лондоне, Париже, Гонконге и других местах вместе с почтенными инвестиционными банкирами, лидерами международной политики и бизнеса, чьи имена пишут большими буквами, и с прекрасными женщинами, чье предназначение было всегда одно — эскорт и сопровождение на мероприятиях. Все пресмыкались перед этим новым титаном, делая вид, что деньги у него чистые и благородные, а не полученные в результате грязных делишек.
Олег Дерипаска и Владимир Путин, 2009 год
Но чем больше я знакомился с путинской Россией — с коррупцией, преступностью, жестокостью, цинизмом, подозрительностью, ксенофобией, тем больше мне хотелось уехать оттуда. Однако чем больше я пытался выбраться оттуда, тем лучше понимал, насколько прочно я там застрял. Я оказался в ловушке собственных знаний и опыта. В ловушке у олигарха, который не желал отпускать меня, знающего множество секретов и компрометирующих материалов. В ловушке высокой зарплаты и того шикарного образа жизни, который я бы ни в коем случае не мог себе позволить в США.
Но затем я наткнулся на идеальную схему, схему вознаграждения, возмездия и бегства. Это, как выигрышный лотерейный билет, был ответ на все мои подспудные тревоги, волнения и недовольства. Я решился провернуть одно хитрое дело, чтобы отхватить небольшой кусок от состояния Олега. Речь шла о незаконном и забытом финансовом инструменте, который по сути дела являлся «взяточным фондом», созданным мною несколько лет назад для Дерипаски, чтобы тайком захватить контроль над компанией олигарха-соперника. Иными словами, я решил сделать со своим ненавистным работодателем то, что он сделал со многими, поменяться с ним ролями, немного опустошить его карманы и хорошо пополнить свои.
Вы можете назвать это грехом, спесью, бредом или обманом, попыткой воспользоваться удачной возможностью в чисто русском стиле. Назовите это невероятным просчетом, допущенным по глупости и из-за алчности. Назовите это желанием умереть, как говорит мой адвокат. Называйте это как хотите. Но суть в следующем. Использовав целую серию хитрых и тайных манипуляций, применив все те профессиональные трюки, которым я научился на службе у олигархов, я украл 10 миллионов долларов легких денег. Украл безнаказанно. Большую часть этих денег я потратил на модные спортивные автомобили, которые отправил к себе домой в Калифорнию.
Спустя примерно год, когда у меня возник рецидив алчности, я замахнулся еще на пять миллионов долларов из того же самого горшочка с медом. Поступив таким образом, я не только нарушил золотое правило преступника — никогда не возвращаться на место преступления. Я действовал настолько неряшливо и открыто, что возникало впечатление, будто я хотел быть пойманным. Как бы то ни было, в дни, предшествовавшие переводу средств, я поехал с двумя своими маленькими детьми на длинный уикенд в Париж. Поездка была чудесной, но делать этого не стоило. Оказалось, что у осуществлявших перевод банкиров было несколько маленьких вопросов по поводу данной операции. Поскольку я был за границей, они не могли со мной связаться и обратились к другому сотруднику Олега. О моем подлом поступке сообщили наверх, и информация дошла до самого Олега. А остальное, как говорится, история — плохая, болезненная, печальная.
В то время я оправдывал свои неблаговидные поступки разными причинами, о которых мне сейчас больно говорить. Я говорил себе, что я Робин Гуд наших дней, забывая о том, что деньгами я обеспечивал не бедных, а себя и свою семью. Я говорил себе, что Олег это заслужил, что он и сам украл свои миллиарды. Но в итоге мне стало понятно, что я такой же, как он. Я понял, что уподобился вору, который украл у вора. По сути, именно это случилось со многими россиянами, которые были вынуждены работать в огромных серых зонах кумовства и коррупции, порожденных путинской системой, где ключ к успеху это не честность, а преданность, где приемлемо, а иногда даже поощряется воровство.
Нет нужды говорить о том, что у Олега было иное мнение на сей счет. Для него дело было даже не в деньгах, а в той наглости, с которой я действовал. Своими поступками я разоблачил трещины в его тщательно построенной крепости. Узнав о моем обмане, он отправил на охоту за мной целый отряд юристов и громил. Когда я с детьми приехал из Парижа в Москву, моя жена, которая не ездила с нами, в истерике стояла в подъезде нашего дома, дожидаясь нас. Головорезы Дерипаски искали меня и запугивали мою жену, пытаясь узнать у нее о моем местонахождении. Решив отвлечь внимание Олега от моей семьи, я тут же попрощался с женой и детьми и со всех ног помчался в аэропорт. Я был уверен, что мое имя уже внесли в черный список «нелетных» пассажиров, и что ФСБ заарканит меня сразу, как только я покажу свой паспорт. Но какой у меня был выбор?
С гулко стучащим в груди сердцем я сумел купить билет на последний рейс, который летел в Берлин. Вспотев и дрожа от страха, я прошел пограничный контроль и наконец сел в самолет. Позднее я узнал, что едва успел. Мое имя внесли в список несколько минут спустя. Окажись я в аэропорту чуть позже, и надо мной наверняка провели бы показательный суд, а потом отправили в какую-нибудь отдаленную сибирскую колонию. Но вместо меня от ярости Олега пострадала моя жена. Вооруженные громилы приходили к ней днем и ночью, и светили фонарями в окна нашей квартиры. Утренняя поездка в школу с детьми превратилась в ужасный фарс, поскольку за ее машиной следовал караван полицейских автомобилей и микроавтобусов без номеров и с затемненными стеклами.
Какое-то время я пытался вести жизнь международного беглеца. Но через какое-то время я отправился в Малибу, где мы купили дом в более счастливые времена, когда я еще не занимался кражами. Мы приобрели его в надежде на то, что наступит долгожданный день, и нам удастся наконец покинуть Москву. Но я представлял себе совсем не такой отъезд. На фоне прекрасного пейзажа я понял, в какие руины превратил собственную жизнь. Ошеломленный тем ужасом, который я натворил, той болью и страданиями, которые я причинил моей безвинной жене и детям, я попытался совершить самоубийство. У меня не получилось. Как ни пошло это звучит, я проснулся в реанимации с желанием и волей жить дальше и исправить по мере возможности те ошибки, которые совершил. С такими намерениями я решил уладить дела с Олегом, вернуть ему украденные деньги, воссоединиться с детьми и начать жить самой простой, насколько это возможно, жизнью.
Конечно, это было очередное заблуждение. Когда я встал на долгий путь искупления, договорившись с Олегом и вернув ему большую часть украденных денег, когда я воссоединился со своими детьми во время их летних каникул, которые они проводили со мной в США, и нашел низкооплачиваемую, но дающую удовлетворение работу в Милуоки, ко мне пришла американская прокуратура. Она раскрыла мои правонарушения, ведя расследование по делу Олега (которого ни в чем не обвинили). Хотя свои преступления я совершил за границей, часть украденных денег проходила через один банк в Сан-Франциско, а это уже была американская юрисдикция. Потребовалось какое-то время, чтобы обговорить детали признания вины, но я признал ее с самого начала.
И вот теперь я сижу здесь.
Я думаю, человек привыкает почти ко всему; так и я привык к тюремной жизни.  Здесь я провожу политику открытых дверей. Большую часть времени я лежу на койке, читая книгу или «New Yorker», или беседую с одним из моих соседей.
Кроме того, я пишу. За несколько месяцев до того, как попасть в тюрьму, я завел блог под названием «Дневник хренового жулика», чтобы откровенно рассказать друзьям и родственникам о своих прегрешениях. Но быть тюремным блогером непросто. Когда я жил в России в первые годы правления Путина, я всегда с пренебрежением относился к журналистам и к прессе. Наблюдая за тем, как работающие на моего работодателя журналисты не выдерживают скрытых угроз и сдаются, начиная тянуть общую лямку, я думал: «Почему вы такие трусливые, почему отказываетесь сообщать о том, что происходит на самом деле?» Некоторые отважные люди отмахивались от этих угроз и писали прямо и открыто, но результаты все чаще оказывались трагическими: тюрьма, изгнание и даже смерть. Шло время, все новые и новые журналисты уступали и начинали проводить путинскую линию, и сейчас в стране остались лишь единицы невероятно смелых репортеров.
Может, так и должно быть. Я так же обнаруживаю, что подобно большинству российских журналистов, тех самых, которых я считал трусами, почти всякий раз, когда до этого доходит дело, я выбираю самосохранение, а не свободу слова. Я не хочу делать ничего такого, что может продлить мое пребывание здесь. Я очень много задолжал семье. Хотелось бы думать, что это мой единственный разумный выбор. Но если быть до конца честным, это также трусливый выбор.
Я до сих пор не могу понять, что пошло не так. Но у меня больше нет отчаяния, нет угрызений совести, меня больше не преследуют навязчивые мысли о моих ошибках. Нет, чувство сожаления у меня осталось, оно висит надо мной, постоянно напоминая о моих плохих поступках. Скорее, приговор и тюремный срок дают мне немного мира и спокойствия, возможность трезво взглянуть на мои долгие и болезненные похождения по темной стороне российской жизни.
Всё дело в том, что я нахожусь там, где мне место.
Автор: Ли Спраг (Leigh Sprague)
Источник: Politico

Источник: IPnews

---

---