Снайпер о первом серьезном бое спецназовцев на Донбассе: причина потерь — недооценка противника

Это одно из самых сильных интервью, которое мне удалось записать — блестящий критический анализ первого большого боя украинского спецназа.
О первом большом бое спецназа в российско-украинской войне спустя год мы записали интервью генерала Нацгвардии с позывным «Карпаты» и начальника управления спецназа СБУ «Альфа»полковника У.
Винтовка и прицел снайпера спецназа СБУ «Альфа» подполковника Т., разбитые попаданиями осколков ВОгов и РПГ и попаданием пули. Ствол оружия был согнут. Офицер был тяжело ранен в бою 5 мая 2014-го года, и винтовка, приняв на себя удар, возможно, спасла ему жизнь. Ему пришлось принять бой на ближней дистанции, чтобы помочь осуществить эвакуацию раненых товарищей на железнодорожном переезде.
Подполковник Т., командир снайперской группы спецподразделения «Альфа», провел критический анализ действий украинских войск в ходе первого боя подразделений спецназ в Семеновке 5 мая 2014-го года, который по своим выводам резко отличается от описания старших командиров. Офицер принял самое активное участие в операции, и получил в бою тяжелые ранения, вот его рассказ:
«До начала войны у меня был небольшой опыт боевых действий — среди прочего, в Багдаде в 2005-м в составе нашей группы тактической поддержки я участвовал в отражении нападения на наш кортеж, сопровождавший посла Украины и военного атташе. Опыт операций в Ираке и в других современных конфликтах низкой интенсивности мне затем не раз пришлось анализировать во время обучения антитеррору, в том числе и в иностранных военных вузах.
После захвата Крыма и вторжения на Донбасс общая дезориентация в обществе, среди политического и военного руководства, частично сказалась и на нашем подразделении. Тем не менее, ни у меня лично, ни у большого числа наших офицеров никаких сомнений относительно нашей роли в обеспечении безопасности государства в целом и в противостоянии террористам в частности, не было. Мы понимали, что нам необходимо не дать вооруженному противнику закрепиться на Востоке и в короткие сроки навязать ему свою инициативу, но это должна была быть лишь часть общей государственной стратегии, многие элементы которой не работали либо отсутствовали вообще. Наша работа могла быть эффективной лишь при наличии мотивированных профессионалов (особенно на руководящих постах), минимального технического обеспечения (бронетехники) и общей политики государства, направленной на завоевание «умов и сердец» жителей Донбасса, отравляемых в течение многих лет деструктивной пропагандой. Просчеты были в каждом из перечисленных элементов, и цена за каждую ошибку постоянно росла.
К сожалению, вынужден отметить, что планирование того, что потом вылилось в бой 5 мая 2014-го и ведение самого боя не стали образцом военной мудрости отдельных руководителей АТО, зато вынужденно превратилось в героизм отдельных бойцов и командиров нижнего звена. И в безвозвратную потерю и увечья не просто боевых товарищей, но и профессионалов с уникальными знаниями и опытом, способных принести государству гораздо больше пользы, останься они целыми или в живых. Цель данного анализа — не найти крайних или тех, на кого «повесить собак», а обозначить те системные ошибки, которые непростительно повторять в будущем, если мы хотим побеждать, сводя к минимуму саму возможностью своих потерь. Мы дорого заплатили за этот опыт, и забывать его нельзя.
Говоря о бое 5 мая, надо сказать о том, что к нему привело. Увы, самое благоприятное время для проведения антитеррористических мероприятий в Славянске сразу после захвата было упущено.
Но несмотря на разный уровень мотивации, мы были готовы, надеялись на адекватность руководства и ждали приказа на боевое применение почти три недели, занимаясь в основном охраной самих себя в аэропорту Краматорска. Все это время прямо на наших глазах террористы уничтожали власть и укреплялись, и даже начали безнаказанно обстреливать нашу базу. Прямо рядом со штабом АТО на нашей базе был уничтожен первый вертолет. Ради справедливости стоит отметить, что отдельные, но очень неуклюжие попытки нашего задействования все-таки предпринимались, но особо успешными в смысле планирования и организации их назвать сложно. Были как объективные причины этого (отсутствие у нас любой техники, не говоря уже о бронетехнике, некоторых элементов наблюдения, вооружения и экипировки), так и субъективные (утечка информации из штаба, отдельные «обиженные» Майданом руководители и офицеры и откровенно бездарные личности в руководстве АТО, на которых сделало ставку политическое руководство страны).
Многое было откровенно непонятно. Например, когда задержанному мною с товарищами под аэропортом Краматорска российскому агенту, действовавшему под прикрытием «иностранного журналиста», проводившему фотосъемку наших позиций, после короткого устного допроса просто дали уйти. Позже, в мае, его взяла уже Нацгвардия под Мариуполем, он в итоге был депортирован и снова вернулся к боевикам на оккупированные территории Донбасса. Или когда после захвата блокпоста в городе, мы его просто оставляли через сутки, никому его не передав и не разрушив. Откровенно негативным моментом было то, что у нас не было общего плана действий (возможно тогда его и не могло быть). Но все уже начали привыкать к тому, что одна задача противоречила следующей, а любая информация относительно объекта нашей работы редко соответствовала действительности.
Накануне 5 мая мы передали аэропорт Краматорска военным, разделились на две группы и наша группа получила задачу на выдвижение колонной во главе с двумя приданными БТР-80 в район Изюма, с целью прокладывания безопасного маршрута для нашей второй группы.
На нашем пути встречались блокпосты «ДНР», которые мы на скорости просто пролетали, их охрана при виде колонны разбегалась без сопротивления. Добравшись до места назначения, мы получили информацию о том, что наш командир, который накануне улетел из Краматорска, снова вернулся с двумя нашими офицерами и был заблокирован между двумя дээнэровскими блокпостами на въезде в Славянск, так что нужно ехать его вызволять. С этой задачей рано утром 5 мая мы выдвинулись на блокпост 3-А.
Не скажу что мы сильно удивились, увидев командира с двумя офицерами целыми и невредимыми на блокпосту в окружении множества военных людей из Внутренних Войск МВД, но было откровенно неприятно, что в очередной раз нас «собрали вместе» по вымышленной кем-то причине. Новая цель вскоре стала понятна — оказывается наша вторая группа вместе с «Омегой» выехала с утра 5 мая из Краматорска по другому маршруту и нам нужно их встретить и обеспечить проезд через «чистый», но потенциально опасный перекресток. В процессе мы конечно пытались выяснить у ВВ-шного генерала (позывной Карпаты), почему тогда нужно ехать через тот перекресток даже при тени сомнения, что там опасно — если можно попытаться объехать другими полевыми дорогами (не говоря уже о нашем проложенном маршруте). Но последовал предсказуемый ответ, что так надо и на остальных маршрутах точно ждут вражеские засады и блокпосты. Как аргумент им также был приведен некий агент, мотающийся туда-сюда на гражданском автомобиле, который ничего подозрительного там не замечает.
Новый командир «Альфы» С-н поручил мне провести разведку обстановки в районе Селезневки-Семеновки, особенно нужно было обратить внимание на перекресток с дорогой, ведущей на Славянск и прилегающую «зеленку». Я с напарником получил группу поддержки — экипаж БТР 80-й аэромобильной бригады, двух наших офицеров в прикрытие и инкассаторскую машину «Омеги».
Кавалер ордена «За мужество» 3-й степени Виктор Долинский. Прапорщик полка спецназ Национальной гвардии «Ягуар», гранатометчик. Погиб в бою 5-го мая 2014-го года. первым принял удар российских террористов
Около 8.30 утра 5 мая мы выдвинулись с блокпоста 3-А для разведки маршрута движения через Семеновку. Мы проехали Селезневку и были практически на окраине Семеновки. Пытаясь укрываться за рельефом местности у дороги, мы вглядывались в оптику в перекресток, промзону справа, «зеленку» у перекрестка, но листва была уже очень плотной, чтобы что-то заметить. Но зато многие гражданские машины останавливались, увидев нас, и водители говорили: «Парни, вас ждут в Семеновке, там засада, вооруженные люди». Кто говорил 10 человек с оружием, кто 20.
Бой на дороге был для нас тактически не выгоден, логично было бы применить маневр, и просто объехать Семеновку севернее, вне дороги. Подходы к Семеновке с нашей стороны, со стороны Селезневки и блокпоста 3-А были менее удобны, чем со стороны 4 блокпоста, откуда шла группа Асавелюка. Местность была открыта.
В этот момент мне позвонил полковник У., находившийся с колонной Асавелюка, которая шла на Семеновку из Краматорска. Он сказал: «Это у вас микроавтобус и БТР? Вас четверо? У нас есть данные радиоперехвата — за вами c близкого расстояния ведет наблюдение противник». Мы осмотрелись, но не смогли обнаружить наблюдателя. Однако информация была точной — а значит, нас действительно видели. Я доложил обстановку командиру. Почему-то его рацию взял другой старший офицер — полковник С-р и сказал продолжать наблюдение. Тем не менее, я убедил в необходимости вернуться на блокпост для доклада обстановки и доуточнения задачи. Нас обнаружили, мы установили, что противник ведет наблюдение, а значит нападение на нашу колонну вполне вероятно. Мы с группой прибыли примерно в 8.50 часов на блокпост 3-А, чтобы доложить информацию, однако в штабе у стола с картой стоял генерал Нацгвардии (позывной Карпаты) и уже ставил нашим офицерам боевую задачу. Почему это не делал наш командир — я не понял.
Герой Украины полковник Александр Анищенко, командир отдела спецподразделения «Альфа» Сумской области. Отважно сражался в бою с российскими террористами 5 мая 2014-го года в Семеновке. Погиб в бою, пытаясь вытащить раненого напарника.
Нам поставили задачу встретить колонну из Краматорска, выдвинуться навстречу в Семеновку. Генерал сказал: «Сколько можно их бояться, пора показать силу. Я так не раз делал на Кавказе. Дадим очередь из КПВТ и «сепары» разбегутся, как и раньше».
Постановка задачи, формирование колонны и выезд заняли буквально минут 10. Успели договориться, что зеленая ракета — «дружественный огонь!», не стрелять, а красная ракета — «все на помощь, немедленно».
Мы с напарником должны были выдвигаться во главе колонны — нам оставили ту же инкассаторскую машину, двух наших офицеров (пулеметчик и автоматчик) и тот же БТР-80 вместе с экипажем 80-й бригады. Это были отличные воины, их командир пошел с нами в бой — его позывной — Барсук. Жаль, не знаю по имени. С ним был смелый и грамотный пулеметчик и оператор-наводчик БТРа, которые сыграли огромную роль в ходе боя, обеспечили подавление огневых точек противника. Надеюсь, они откликнутся на интервью.
По моему мнению, планирование было поспешным и абсолютно не адекватным обстановке. Мимо блокпоста проезжали автомобили и проходили люди, некоторые из них возвращались обратно, развернувшись буквально в 50 метрах за блокпостом и следовали обратно к перекрестку. Некоторые проезжающие снова предупреждали о засаде. Думаю, не стоит говорить, что я был уверен, что вместе с колонной пойдет и командир, полковник С-н. Но почему-то даже не он формировал колонну — нас выстроил полковник С-р.
Однако ни командир С-н, ни полковник С-р в результате управление колонной на себя не взяли и остались на блокпосту 3-А. В результате в нашем сводном отряде де-факто отсутствовало общее управление. Судя по радиообмену, функции командира во время боя на железнодорожном переезде взял на себя подполковник Роман Г. Думаю, если бы командование было определено, то ему можно было довести обстановку, и это могло изменить решение выходить к переезду в Семеновке. Никаких средств для оказания медицинской помощи (кроме индивидуальных аптечек) и для эвакуации раненых заранее запланировано не было — и это однозначный просчет.
Я видел недостатки импровизации, но нас мотивировало действовать в таких условиях приближение группы Асавелюка. Подумал, что мое пребывание впереди позволит нейтрализовать стрелков противника с безопасной дистанции.
Я успел наладить взаимодействие с нашим БТРом — дал командиру свою рацию для связи с моей группой, договорился, что мы продвигаемся аккуратно, по 5 метров, не торопимся. Было понятно, что нас может ожидать засада.
Мы медленно продвигались к переезду в Семеновке. Прошли Селезневку. Приблизились к мосту перед въездом в Семеновку, и в этот момент произошел огневой контакт. Это было 9.00- 9.10. Нас начали обстреливать из стрелкового оружия. Мы открыли ответный огонь — по направлениям, потому что сразу обнаружить в зеленке точки обстрелов не получалось. Противник был замаскирован. Мы шли по открытой местности, противник вел огонь. В этот момент надо было принимать решение — продолжать идти вперед под огнем, либо остановиться и обойти замаскированные позиции с флангов. Но такого решения никто не принял, поскольку командиры остались на базе.
Более того, мы продолжали движение по дороге, хотя логичней было бы не втягиваться, отрабатывая «зеленку», «промку» и другие опасные направления с дистанции. Такой команды не последовало. Мы продолжали безуспешно искать цели в «зеленке», когда кто-то принял решение идти вперед под огнем. В этот момент нас начали обгонять другие БТРы. В районе 10 часов 2 БТРа нашей колонны вышли к железнодорожному переезду и остановились. Огонь противника сосредоточился на них. Еще не дойдя до переезда у «Альфы» появился первый раненый. В 200 метрах примерно перед переездом ранило Виталия Г.
На самом ж/д переезде наши два БТРа остановились, прикрывая группу слева и справа и продолжили ответный огонь по врагу, удерживая оборону. Станковые пулеметы и снайперы противника действовали из промзоны справа, оттуда велся сильный огонь (из зданий химпромкомбината. — Ю.Б.).
В этот момент управление боем на перекрестке взял на себя подполковник Роман Г. Если до этого момента мы слышали в эфире голоса других наших командиров, то сейчас они смолкли — потому что управлять боем, не находясь со своими бойцами, невозможно. Думаю, отсутствие общего командования колонной человеком, который бы имел всю свободу маневра и ответственность в принятии решений и наблюдал бы обстановку впереди своими глазами, а также недооценка уровня сопротивления и огневой мощи российских боевиков стало основной причиной потерь в ходе выполнения задачи.
Мы выдвигались под огнем, не обеспечив зачистку флангов, и первые два БТРа остановились на переезде неподвижно, а остальная часть колонны приняла бой на некотором отдалении от него. Но вся огневая мощь противника (как спереди с заправки за перекрестком, так и с флангов — из «зеленки», «промки» и чердаков отдельных домов) сконцентрировалась именно на переезде — пошли «трехсотые» и счет был буквально на минуты, чтобы оказать парням непосредственную огневую поддержку и обеспечить эвакуацию и отход. Ввиду такой «децентрализации» принимать решения в соответствии с изменившейся обстановкой могли только командиры своих мелких групп (БТРов) по своему усмотрению.
Уже у самого перекрестке переезда на моих глазах ранило нашего офицера Леонида Г. — он получил 3 пули (в ногу, легкое и касательную, разорвавшую ухо), и начал скатываться в кювет, чтобы не добили. Мой напарник сообщил о докладах парней о наличии «трехсотых» на переезде, и Роман Г. также подал установленный сигнал о необходимости помощи — красную сигнальную ракету. Я принял решение на выдвижение нашей группы к переезду, отправив туда же инкассаторскую машину с водителем «Омеги» и моим автоматчиком для эвакуации раненых. Напарник и два пулеметчика меня поддержали: время уходило, а находясь сзади в 150 метрах от переезда, мы как снайперы не могли оказать эффективную поддержку; нужно было бежать в эпицентр и давить «зеленку» пулеметами. Вместе с двумя БТРми, кажется «Ягуара», мы пришли на переезд и здесь смогли отработать по противнику.
Я увидел автоматчика противника на 12 часов, он стрелял из-за машины на автозаправке. Я выждал, когда он поднимется снова, и «убрал» его. Второго «увидел в прицел» рядом с заправкой. Там было рядом новое отремонтированное здание, с левой стороны дороги, противник укрывался в нем и за ним. Улица рядом с заправкой была перекрыта какой-то фурой. Вскоре сосредоточенным огнем мы полностью расчистили заправку, там произошел взрыв газа.
Раненого Леонида Г. на моих глазах вытащили из кювета наши парни и пытались погрузить его в транспорт. Я постарался прикрыть эвакуацию, и искал позиции, откуда по нам вели огонь. И тут меня накрыло. Противник активно забрасывал нашу неподвижную группу из РПГ и ВОГов. Раздался сильный взрыв — скорее всего, на броне БТРа рванула граната РПГ. Крупные осколки поразили меня в правое бедро, вошли в живот. Напарник оказал мне первую помощь, Паша Я., который впоследствии был тяжело ранен, отдал мне свое обезболивающее. Я сохранял сознание и попытался отползти из-за БТРа. Но в этот момент огонь стрелкового оружия сосредоточился на мне. Рядом начали стучать пули, и одна из них пробила мне кисть, раздробила кости. От ВОГов больше десятка осколков изрешетили мне левое бедро. Винтовка моя тоже пострадала — осколками был пробит прицел, ствол винтовки деформировало.
Герой Украины майор Руслан Лужевский, инструктор группы «Альфа», мастер пулевой стрельбы, рукопашного боя и парашютного спорта. Вызвался идти в бой 5-го мая 2014-го года добровольно, хотя по штату числился охранником командира «Альфы» полковника С-на, который остался на базе. Лужевский не хотел оставлять в опасности боевых товарищей. В бою Руслан сражался по-настоящему героически и профессионально. Длительное время вел прицельный огонь по боевикам, прикрывал отход товарищей, эвакуировал и спас двух раненых.
В процессе боя, я видел как Руслан Лужевский, живой, в полном порядке, вел интенсивный огонь по врагу, лежа за фигурным бетонным заборчиком ж/д переезда. Руслан погиб чуть позже, погиб как настоящий герой. Он принял самое активное участие в бою, до конца прикрывал отход нашего сводного отряда, лично помог эвакуировать в БТР двух раненых. К сожалению, в момент отхода, он получил на переезде несколько ранений, видимо не совместимых с жизнью.
При отходе, к сожалению, рядом с переездом был оставлен наш раненый товарищ Сергей С-в. Он получил несколько пулевых ранений. Чуть позже его подобрала проходившая через переезд колонна Асавелюка. В БТР, в котором меня эвакуировали, в единственный ящик с песком на борту, практически сразу после начала движения, прилетела граната РПГ. Это нас спасло — взрыв не вывел из строя нашу машину.
На блокпосту 3-А мне напарник и дальше оказывал первую помощь — на руке написал время — 11.30. В это время наш отряд вернулся на исходную позицию, а чуть позже в полном составе пробилась колонна Асавелюка. Вернувшись на базу, я узнал, что все время самой горячей фазы боя на 3-м блокпосту находился наш резерв и БТРы десантников. Из-за отсутствия общего управления им никто не дал команду выдвинуться на помощь, а сами они не смогли своевременно среагировать.
5 мая под Славянском началась настоящая война, это не было Антитеррористической операцией. Большинство моих товарищей в бою проявили себя достойно. К сожалению, никакого разбора допущенных ошибок проведено не было. Каковы причины этого — не мне судить. Я лечился после ранений 8 месяцев. И сейчас вернулся в строй, снова принимаю участие в АТО, вношу свой посильный вклад в общее дело по защите Родины.
Но ради памяти великолепных воинов, которых мы потеряли, мы обязаны говорить правду и делать выводы из проведенных операций. Мы должны делать выводы из полученных уроков, а все в спецназе должны понимать, что ответственность и инициатива — это главные качества командира, которые необходимо проявлять в бою. Именно поэтому я говорю сегодня откровенно — я хочу, чтобы хотя бы те, кто вместе идет в бой, были честны перед самими собой».
4 мая 2014-го группа спецназ СБУ «Альфа» на БТРе 80-й аэромобильной бригады в колонне в районе Краматорска. Через 12 часов эти бойцы пойдут в первый большой бой российско-украинской войны в Семеновке. Автор фотографии был ранен в бою
Источник: Юрий Бутусов, Цензор.НЕТИ

Запись Снайпер о первом серьезном бое спецназовцев на Донбассе: причина потерь — недооценка противника впервые появилась Новостной интернет-портал.

Читать далее: IPnews

---

---